NON NOBIS DOMINE

NON NOBIS DOMINE

Non Nobis Domine!

Неверный свет.

Во рту оскомина

От зим и лет.

Тень искалечена

Обрывком дня,

Душа помечена

Кольцом огня.

Бравадой глупою

Смиряя боль,

Склонясь над лупою,

Читаю роль.

Non Nobis Domine!

Меж пальцев - прах,

Во рту - оскомина,

А в сердце- страх…

ЮРЕ

Зима. И снова день рожденья!

И как обычно в Рождество.

Ночные вещие виденья,

И горькой правды торжество.

Мы не становимся моложе,

И лучше, кажется, едва ль,

Глаза задумчивей и строже,

В их глубине сверкает сталь.

Но всё дороже нам мгновенья,

Когда межзвездные мосты

В святом порыве вдохновенья

Мы создаем из пустоты…

А дух, мятежный, ищет двери

И жаждет перемены мест,

Зовя к прозрению и вере,

Чтоб донести свой тяжкий крест…

***

В печальном сумраке подвала

Пустой, растерянной души

Тоска сосущая алкала

Гордыни высшей госпожи.

Скрипели хрусткие ступени,

Цеплялись ветры за балкон,

Я опускалась на колени

У замутившихся икон.

Снедала вещая тревога,

Когда в ушах звучал набат,

А образа смотрели строго

Очами гибнущих солдат.

В броне серебряной кольчуги

На досках канувших веков

Мадонны складывали руки

Под стон стихающих стихов.

***

Какая зыбкость бытия,

Парю в разряженном эфире,

Душа, как будто не моя,

Трепещет ветром по квартире.

О, как я не люблю февраль,

Несущий горести и страсти!

А вопрошающая даль

Скрывает липкие напасти.

Занозой в сердце ноет боль,

И кровь в висках стучит уныло.

Устала, исполняя роль,

Ничто в грядущем мне не мило…

Не жду пощады от судеб,

Молю о вере со смиреньем -

И пущенный по водам хлеб

Ловлю с холодным вдохновеньем…

***

Жемчужный снег искрится огоньками.

Горит луна над гладко-серым прудом.

И синяя дорога облаками

Рисует путь в грядущее под спудом.

Томится ночь притихшими лесами.

Величественны снежные сугробы.

Висит под смоляными небесами

Звезда-брильянт не самой вышей пробы.

Парит душа безликой бледной молью.

Очерчена незримая граница.

А сердце опалило жгучей болью

И чувством - неизбежное случится…

***

Туманно, северно, безлико

Струится пеленальный снег,

И в этой вате, как не дико,

Природа, ускоряя бег,

К весне стремится златокудрой,

Что Боттичелли написал;

А лес в своей печали мудрой

Похож на брошенный вокзал.

Молчит стыдливая дорога,

Вокруг сугробы в полный рост,

Я снова поминаю Бога,

Как повелось в Великий пост.

Кружат февральские метели.

Капризный, своенравный март

Уже мечтает об апреле,

Преодолев весенний старт.

И золотисто-синим бризом,

Надеждой реет в вышине

Под бледно-розовым карнизом

Закат в венчальной тишине.

***

Снег сыплет мелкою крупою,

Сосновый лес укрыв собою.

Знакомый абрис побелел.

Резные ветви выел мел.

В душе так ветрено и сыро.

Всё - снегопад в начале мира.

Кромешный хаос. Пустота.

Творенье с чистого листа.

Угасли звуки. Меркнут строки.

Все чувства слепо одиноки.

И бросив саван на поля,

Почиет грешная земля.

Борясь с зимой и проведеньем,

Природа дышит вдохновеньем

И в наступившей тишине

Дрожит в мятежном полусне…

***

Благая весть в чреде иных вестей,

Безжалостных и горьких новостей,

Изранена, гонима, но жива

И дарит сокровенные Слова.

Вновь Гавриил несет благую весть

Избраннице Марии Деве - честь

В разгар кататонических времен

Под стягами языческих племен.

Знамение, пророчество, судьба,

Небесных сил священная борьба,

Надежда мира в переломный час,

Жестокий рок для каждого из нас.

Великий пост торопится к концу:

К извечному терновому венцу,

Среди беды и покаянных слез

Воскреснет новоявленный Христос,

Сошедший с деревянного креста,

Мерцающего звездного моста,

В закат последних окаянных дней

Под сенью угасающих огней.

ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Верба-вербочка, мохнатый шмель,

Тёплый, ласковый стоит апрель,

И красуется как в зеркалах

Солнце вешнее на куполах.

Въезд Спасителя в Иерусалим.

Толпы жаждущих идут за ним;

Пальмой устлана канва дорог,

В город призрачный приехал Бог.

Из Вифании в урочный час

Муки Крестные принять за нас

Промыслительно пришел Христос,

В дар Священному Себя Принес.

За седмицею тяжелых дней

В темном абрисе страстных теней

Воскресение уже грядет,

Так случается из года в год.

***

Пощечина.

Поток ревнивых слез.

Обочина.

Прощальный визг колес.

Предательство.

Иуда и Христос.

Предстательство

С букетом желтых роз.

Отчаянье.

И одинокий Храм.

Раскаянье.

Адам иль Авраам.

КИТАЙСКАЯ МИНИАТЮРА

Шелкография

Бухты тихие воды.

Свет золотой луны.

Мягкого леса своды.

Блеск голубой сосны.

Синих ручьев дыханье.

Вольного ветра стон.

Кружат воспоминанья,

Как легкокрылый сон.

Желтой осоки трепет.

Стройной секвойи ряд.

Эту картину лепит

Тутовый шелкопряд.

3 КОНЦЕРТ РАХМАНИНОВА

В ИСПОЛНЕНИИ Н. ЛУГАНСКОГО

Взлетали пальцы как ракеты,

Врываясь в грозовую высь,

Вокруг взлохмаченной планеты

Потоком огненным неслись.

И многоцветным водопадом

Вдруг разом устремляясь вниз,

Срывались голубым каскадом,

Вечерний обгоняя бриз.

Потом забили в барабаны

Дрожащих клавиш в тишине,

Оставив пурпурные раны,

Признались в собственной вине;

В межгалактическом пространстве

Во тьме прокладывая путь,

Они кружились в страстном танце,

Гармоний проясняя суть…

***

Гусиный клин летит над лесом,

И зеленеет старый пруд;

Поляны под лазурным прессом,

А травы - чистый изумруд.

Резвится радуга в фонтане.

Поет под скрипку водопад,

Косули, местные цыгане,

Бредут куда-то наугад.

Клубится дымка чуть морозно,

Мерцает месяц - сапожок,

Он тихим вечером, не поздно,

Зажег серебряный рожок.

Дрожит Венера в мягком свете,

Краснеет краповый кизил,

На этой маленькой планете

Мне каждый миг и образ мил.

САФАРИ-ПАРК

Мать-и-мачеха у лужи.

Соловей визжит в лесу.

Ветер, вырвавшись наружу,

Треплет вешнюю красу.

Свежевыкрашенны ели.

Желтый бабочковый рой.

Самый теплый день недели

Возвращается домой.

Жабы, вновь распялив лапы,

По дорожкам растеклись.

Словно крапчатые драпы,

Сосны в небо вознеслись.

Альбиносные павлины

Не включились в общий блуд.

Будто выйдя на смотрины,

Два горба несет верблюд.

Ястреба’ пластают крылья

На опасной высоте.

Мир утроил все усилья,

Возвращая нас к мечте.

***

Холодный свет седого неба,

И когти кошек на душе,

А сердце словно глаз Эреба,

Осколок ночи в витраже.

Груди неверное дыханье,

Чуть уловима дрожь ресниц,

В морозной мгле воспоминанья

Нелепо опадают ниц.

А время тянется и мчится,

Как ошалевший метроном,

И будто раненая птица,

Уснуть желает вечным сном…

***

Косыми мокрыми штрихами

Перечеркнув знакомый край,

Сожженный болью и грехами,

Снег рисовал жемчужный рай.

Кайеннским кружевом одеты,

Стояли бледные леса,

А ели в белом, как ракеты,

Вонзались прямо в небеса.

Мохнатые собольи шапки

Закрыли тонкие кусты

И ветки, свитые в охапки,

Как междревесные мосты.

А в дымном поле снегопада

Скрывая серые следы,

Клубилась пылью автострада

Из льда и таящей воды.

ЛИ БАЙ - ИР СУ

Вечер скутали в пряди туманы,

Ближний лес не видать в упор.

И пролились заката раны

В ледники берилловых гор.

Над Ханьшанем печаль струится,

Распускает мгла лепестки,

Дремлет в яшмовой башне птица

Бесприютной моей тоски.

(Юрий Соколов)

ИР СУ - ЛИ БАЮ

Пятый месяц, а снег на Тянь-Шане бел,

В сердце холод и жажда, а горы так далеки,

И туман на равнину жемчужною крошкой сел,

Серебристою прядью щемящей твоей тоски.

Я бежала с надеждой к заставе Яшмовых врат,

И тревога сдавила предчувствием бед грудь,

Небеса я молила помочь вернуться назад,

А лиловые звезды указывать нам путь…

(Ирина Сухолет)

***

Где шли бои, там нынче травы,

Весна вошла в свои права.

А на окраинах дубравы

Кукушка стонет как сова.

Цветет сирень. Тепло и сыро,

На поле правят ветряки.

И вновь как встарь, у края мира,

Березка плачет у реки.

Кругом пригорки и кладбища,

Царят поклонные кресты;

Где тишина, там мысли чище

И поднебесной высоты.

Вдоль по обочинам дороги

Лежат осколки-лепестки,

Глаза людей темны и строги,

И близоруки от тоски…

Новороссийская глубинка -

Чистилище моей души -

Такая мирная картинка,

А вишни дивно хороши…

***

Вот мы и повзрослели,

Настал заветный день,

Отбрасывают ели

Причудливую тень.

Как празднично и сыро.

Наш век истлел дотла,

Лиловая порфира

Глядится в зеркала.

Сирени сладкий запах

Захватывает дух,

А тополь в серых драпах

Разбрасывает пух…

***

Темный город топит крыши

В загрубевших небесах,

Звуки мира стали тише,

Дремлют стрелки на часах.

Хорохорится дорога,

Жизнью полною живёт,

А над нею дразнит Бога

Запоздалый самолет.

В вышине мерцать устали

Брызги одиноких звёзд,

Осыпаясь в синей дали

Топкой пылью на погост.

***

Только дождь стучал по крыше,

Вдруг прервался - солнце вновь,

Облака поднялись выше,

Загустели будто кровь.

По пригоркам бродят ели,

Стайки дружные берёз

У пруда забронзовели,

Сушат пряди мокрых кос.

Благородные маралы

Разбрелись по склону ввысь,

Мест Алтайских генералы

На ученья собрались.

Вся картина тонкой кистью

Как большая акварель,

Эбонитовые листья

Пахнут словно дикий хмель…

ВИТЕ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Огонь. Камин и день рожденья.

Бутылка виски на столе.

И заводное настроенье

На заблудившейся земле.

Пускай года несутся мимо,

А время не воротишь вспять,

Твой свет горит неугасимо,

Чтоб нам дороги освещать.

Меняя города и страны,

С судьбой и родиной в борьбе,

Бей в бубны, гонги, барабаны

И будь уверен сам в себе.

Алтай.

29 мая 2023 года

***

Алтайские узоры.

Природы кружева.

Оливковые горы.

Горчичная листва.

А горная речушка -

Шагреневая вязь,

Как резвая девчушка

Разбрызгивает грязь.

Супруги вековые

Два кедра у дорог -

Шаманы роковые

Свой коротают срок.

Орел парит высоко.

Невестятся цветы.

И клонится осока

На мшистые пруды.

Смешались и взболтались

Затихшие леса,

Над ними разметались

Смурные небеса.

***

Болота, покрытые дынной патиной,

Кругом обступили блестящие мхи,

Устлавшие землю махровой периной,

А рядом бездумно росли огоньки.

Почтившее тракт золотое светило

Смешало палитру сиреневых гор,

Янтарной росою леса опалило,

Открыв мандаринно-зеленый простор.

Вдоль трассы скучали багряные ветки,

Клубился черемух миндалевый дух,

Белели цветами дикарки-ранетки,

Парил бледно-желтый березовый пух.

Мир стал невесомым в часы безвременья,

Кудрявое небо вскарабкалось ввысь,

Мне чудились всюду лихие знаменья,

Кукушечьи песни в тиши раздались…

***

Седые снежные вершины,

Озер серебряная стать,

Дерев вихрастые дружины,

И рек живая благодать.

Бадана пурпурные лики

Встречают мощный сход воды,

Жемчужно-радужные блики

Скрывают мокрые следы.

Лишайник разукрасил камень,

Стволы неровные берез

Невольно притушили пламень,

Держась за мраморный откос.

Шальные брызги водопада

Летят в горящее лицо,

Иного счастья мне не надо,

То - рая ближнее крыльцо.

И здесь на скифском пепелище,

В краю туманов и теней,

На вольных сопках воздух чище,

А люди ближе и родней.

УКОК

Цветёт огонек

На плато Укок,

Где древний курган -

Аржан.

Священная пыль.

Не миф и не быль.

Принцесса Укок,

Твой срок.

Застыла в веках,

Не плоть и не прах,

Лишь спутник и тень -

Олень.

Меж вечных миров

В мерцаньи костров

Лежит акинак -

Как знак.

Средь быстрых коней

В безвременьи дней

Кедровый чертог

Укок.

***

С благословения кукушки

У брега маленькой речушки

Томились три великих кедра,

Вздымая мраморные недра.

И многоглазые нарциссы,

Самозабвенно белобрысы,

Взбежав по северному склону,

Стремились к светлого амвону.

Лежало на горе кладбище,

Ушедших скорбное жилище,

А кипарисовые ели

Там поселиться захотели.

Черемух кремовые ветки

И бледнолицые ранетки

Располагались вдоль дороги,

Кидая снежный пух под ноги.

Кругом сплошные светофоры

Бросали красочные взоры.

Туман клубился над холмами

И низкорослыми домами.

А солнце ярко-золотое

Стояло в небе как влитое,

И облака жемчужной пылью

Решили сказку сделать былью.

***

Серой пылью веков припорошены темные горы,

Тонкий месяц ласкает резную, седую листву,

А деревья надели из бледного шелка уборы,

Погребальною тканью укрыв молодую траву.

***

Как солнечно и сухо

На Троицыны дни,

А пенье птиц для слуха

Приятно искони.

Мы пребываем в Духе

И слышим Божий Глас,

Трехглавие Белухи

Здесь возвышает нас.

Алтай.

4 июня 2023

ПРОМОКШИЙ ТРАКТ

Золотые горы Алтая.

Чуйский тракт. Ненастье. Майма.

И дожди стеной до Китая.

И туманных грез бахрома.

Перевалов скупые лица.

И снега по мокрой земле,

А тайга, как серая птица,

Горный кряж несла на крыле.

Бирюзовая спесь Катуни.

Прошлогодней травы снопы

И листва в оттенках латуни,

Кукурузно-льняной крупы.

А холмы, что налысо бриты

Иль плешивы совсем чуть-чуть,

Составляли пунктир орбиты,

К сердцу гор указуя путь.

Одержим шаманскою мукой,

Ядовитый маральник - цвет

Лиловел с привычною скукой,

Вызывая похмельный бред.

О лохматых, царственных скифах

Таргитайских седых времен

И таящих золото грифах

Мне приснился мятежный сон.

СТИШАТА

В трубе завелся бурундук.

Он там проводит свой досуг.

Проснувшись рано поутру,

Встречает летнюю жару.

***

Мой милый друг бурундучок,

Надев свой лучший сюртучок,

Пошел искать себе орех

И потерялся как на грех.

***

Маралы в целом аморально

Меж сочных изумрудных трав

Всё грезят волей завирально,

Законы общества поправ.

***

Лишились и понтов, и пантов

Маралы в самый горький час

И кавалерских аксельбантов.

Помилуй их Олений Спас!

***

Марал Маралыч Аморалов,

Нося рога заподлицо,

Так ненавидел либералов,

Что как-то плюнул им в лицо.

ЗОЛОТОЕ ОЗЕРО

Алтын кёль

В ночи - смоль,

А среди дня -

В тонах огня.

Меж серых скал

Из-под зеркал

Олений Спас

Глядит на нас.

Луч золотой

Спит над водой.

И водопад

У Божьих врат.

Алтын-кёль

В ночи, как смоль,

А среди дня

Слепит меня.

АЛТАЙ

Шаманов призрачные лики.

Лесов усиленный дозор.

Блины со вкусом земляники.

Златые воды среди гор.

Ковыль, герань, бадан, сибирка,

Ревень, чилим и горицвет,

И дух причастный как просвирка,

И заповедный как Завет.

Медведи, волки, росомаха,

Ману, ахтар и кабарга,

Скала по кличке Черепаха

И беспросветная тайга.

Просторы прямо до Монголий,

Где веют горькие ветра,

Дорога из страны магнолий

И троеперстная гора.

Орлы, сапсаны, черногрифы,

Могильник, колпица, чекан -

Восставшие из бездны мифы

Надели перистый кафтан.

Впитав все жизненные соки,

Что налиты природой склень,

У края огненной осоки

По небу шествует олень.

А первобытные шаманы

Седлают рыжих лошадей,

Чтоб врачевать земные раны

Давно исчезнувших людей.

БЕЛЫЕ НОЧИ В КАРЕЛИИ

Молитвенно сложили руки

Кувшинки в пурпурной ночи,

Их сердце снежное в разлуке

Питают лунные лучи.

Лохматые простушки - кашки

Заполонили весь газон,

А белокудрые ромашки

Ревниво рвутся на балкон.

Черны лишь дождевые тучи

В органной стройности небес,

И серы каменные кручи,

Там, где уснул еловый лес.

Июльской ветреной порою

Карельский вечер бледнолиц,

Ему, как древнему герою,

Слагают гимны сонмы птиц.

А я смотрю на блики света

В зеленом зеркале воды,

В огнистом небе до рассвета

Читая рыжие следы.

Тоска влечет меня на север,

Где в голубеющей дали

Уже цветет душистый клевер,

А фьордам снятся корабли.

Где с пенной страстью водопады

Несутся с горделивых гор,

Бегут в туннелях автострады,

И бродит громогласный Тор.

ВАЛААМ

По борту в вихре водной крошки,

Беспечно соблюдая строй,

На гребне пенистой дорожки

Резвится радуг влажный рой.

Сребристой Ладоги движенье,

Её свирепый, буйный нрав

Превозмогают притяженье,

Законы физики поправ.

На сине-палевой тарелке

Лежат ржаные облака,

А небеса легки и мелки

В цветах парного молока.

В жемчужно-изумрудном свете

Едва заметны берега,

Они по северной примете

Под солнцем тают как снега.

Несет нас резвая моторка

По бурным ладожским волнам,

Седая дымка, словно шторка,

Скрывает дивный Валаам.

И вот у первого порога

Средь неизбывной красоты

Усердно прославляют Бога

Благословенные скиты.

У Монастырского причала

Цветет махровая сирень,

И высшее Первоначало

Смиренно славит ясный день.

Здесь люди, забывая время,

Наверно, тысячу веков,

Снимают тягостное бремя

Чужих и собственных грехов.

И у ворот Преображенья

В сей Богом избранной глуши,

Осуществляется скольженье

«К восстановлению души».

***

Ладожские купанья -

Отзвук иных времен,

Мучат воспоминанья,

Как неизбывный сон.

Холод скользит по коже,

Жаром волнуя плоть,

Слава, Великий Боже!

Как же ты Щедр, Господь!

Небо в лучах заката

Врезалось в гладь воды,

Ветер манит куда-то,

Путая все следы.

Скошенных трав и мяты

В воздухе пряный дух,

Сопки огнём объяты,

Вечер к молитвам глух.

Счастье сегодня близко -

На разворот руки,

Птицы летают низко,

Грезя мои стихи…

***

Пар плыл над мокрыми лесами.

А ветер рвался и шумел,

Мы ехали за чудесами

В карельско-ладожский предел.

Под Питером разверзлись хляби,

Туман сгустился как сироп,

Из темно-бурой рыхлой ряби

Излился северный потоп.

А скал окрестных подреберья

Зеркально рдели, как слюда,

И стародавние поверья

Шептала вечная вода.

АЛИСЕ

Как серо-бронзовая пудра,

Под мягким солнечным дождем

По небу рассыпалось утро,

Вздыхая томно о своём.

А впечатлительные чайки

Над затененною водой

Кричали громко, без утайки,

Гонясь за вкусною едой.

Над речкой плакали березы,

Дрожа под ветром невпопад,

А у ручья блестели розы

Росою в дюжину карат.

Над Ладогой сгущались тени.

Под сенью набежавших туч,

Превозмогая бремя лени,

Растекся тусклый первый луч.

***

Снежинки, легкие пушинки,

В роскошных пачках балеринки.

Гляжу, гуляя по тропинке,

Как на пруду цветут кувшинки.

На них совсем, как на картинке,

Блестят жемчужные росинки.

Блондинки в белой пелеринке.

Меж облаков парят кувшинки.

СТАРАЯ ЛАДОГА

Старой Ладоги древняя слава

От седых летописных времен,

В те поры зарождалась держава

Под защитой варяжских знамен.

Конунг Рюрик и Хельги-губитель,

Заложили начало начал,

Возведя в тихом месте обитель,

Основали сей град и причал.

Неприступные мощные стены,

Белоснежная благость церквей,

И курганы, что так сокровенны,

Вверх по горке стоят, чуть правей.

Там Олега святая могила,

Где краснеет смородины куст,

А вокруг только вещая сила,

Разнотравья безбрежного хруст.

На тропинке колючий репейник,

Вдоль по склону пятном Иван-чай,

У холма небольшой муравейник,

А у самой реки молочай.

Темный Волхов несет величаво

Воду жизни средь суетных дней,

Заслужив тем высокое право

Быть дорогой в долину теней.

ЖИЗНЬ

Господь! Позволь мне отдохнуть

Ну хоть чуть-чуть, совсем чуть-чуть…

И снова в путь.

Мне б хоть немного отдохнуть

Совсем чуть-чуть, еще чуть-чуть,

И в дальний путь.

Хочу немного отдохнуть!

Позволь, Господь! Еще чуть-чуть,

И в вечный путь…

ИСААКИЙ

Имперским куполом увенчан,

Подъятый из тивдийских плит,

С столицей северной повенчан,

Исаакий царственный стоит.

В оковах балюстрад и арок

В конце классических времен

Античной выправки подарок

Был Монферраном возведен.

Исаак Долмацкий - преподобный,

Монах-отшельник, сердцевед,

Чей нрав крутой и неудобный

Дарил Петру духовный свет,

Стал вдохновителем собора.

Янтарный образ средь икон

В сияньи каменного створа

Мерцает будто испокон.

У царских врат иконостаса

Водитель всех бесплотных сил,

Белеет кипельная ряса,

Грядет Архангел Михаил.

И Лик Прекрасной Приснодевы

Во славе золоченых риз

Венчает грифельные чревы,

Гранитно-яшмовый карниз.

Почиет древняя держава

В глазах стеклянного Христа,

Где были раньше блеск и слава,

Там ныне тень и пустота…

***

Стога зеленых водорослей хмельные

Приносят сладковато-пряный дух,

И волны ныне мрачные, стальные,

Взбивают желтой пены легкий пух.

Потрепана воинственная стая

Ругающих грядущее ворон,

А чайки, над заливом пролетая,

Кричат как зачихавший патефон.

Над серым пляжем вьются оголтело

Шары нахально-дерзкой мошкары,

Всё тело облепляя то и дело

В преддверьи ожидаемой жары.

А завтра будет День Ильи Пророка,

Овеянный ветрами и дождем,

Седое море зацвело до срока

И кажется тяжелым на подъем…

***

Я снова здесь, как будто дома.

Вновь заключив с судьбою пакт,

Смотрю на чудище Газпрома,

Въезжая на приморский тракт.

***

Пастельный тон.

Морская гладь.

Оживший сон,

И время вспять.

Как леденец

Залива ширь.

Судеб конец,

В душе пустырь.

Зеленый мох

Седых глубин,

А рядом Бог -

Отец и Сын.

***

Лишь ветер родины задует,

Одежду строя в паруса,

Душа воскресшая тоскует,

Вновь устремляясь в небеса.

***

Цветы гортензии и лилий,

А рядом флоксов лепестки.

Веди, веди меня, Вергилий,

Туда, где зреют колоски.

Пари, пари морская чайка,

Над пенной вьюжною волной.

Лети, прекрасная всезнайка,

В зеленый край совсем иной.

Под благородными ветрами,

Восстань, проснись, свободный дух,

Укрой тотемными шатрами

Холодный страсти белый пух…

И вознесись над горной ширью,

Бесстрашно отвергая плоть,

Самоотверженной Эсфирью,

Которую призвал Господь.

***

Соленый запах, пахнет йодом,

Ракушки устилают брег.

И так проходит год за годом,

А может быть, за веком век.

Стоит бессмысленное лето,

Берез сухие семена

Летят с заката до рассвета,

Как пепел, что несет война.

Ржавеют ветки старых сосен,

Едва цепляясь за песок,

Надежды захватила осень,

А дождик льет наискосок.

Гниют деревья карей медью,

Шиповник вьется по земле.

А чаек привлекает снедью

Залив, уснувший в мутной мгле.

И лишь на камне среди моря,

Как чудный гость из дальних стран,

Не зная радостей и горя,

На мир глядит большой баклан.

ЖАРА

Серебрится гладь воды,

Жар заполнил грудь и тело,

Солнца жгучие следы

Жалят кожу то и дело.

По лицу струится пот,

А вокруг роятся мошки,

Муравьишек целый взвод

Растянулся по дорожке.

На пути трухлявый пень,

Ни присесть, ни прислониться.

Над землей кружится лень -

Растревоженная птица.

Под ногой хрустит песок

Очень жалобно и жутко,

И распаренный носок

Топит встрепанная утка…

***

Горит Москва холодными огнями

На фоне удушающих ночей,

Мерцает серебристыми тенями

Церковных парафиновых свечей.

Я вижу, как в чернильном поднебесье

Роятся сотни призрачных ворон,

А чувства, утерявши равновесье,

Тревожат мыслей беспокойный сон.

***

И караван из облаков,

Расправив паруса,

Моих несбывшихся стихов

Уносит голоса.

***

Порозовели щеки неба,

Едва затеплилась Луна,

Звучит молитвенная треба,

Прощальной горечью полна.

Закат как вызов, как знаменье,

Как окончательный итог,

Иных миров прикосновенье,

Пробел меж горделивых строк.

Столица зыблется безбрежно

И смотрит в розовую даль,

Туда, где трепетно и нежно

Дрожит щемящая печаль…

***

Оливковые гроздья винограда

И белый, но с кислинкою налив,

И дынный запах - личная отрада,

Всё дарит август, чувства окрылив.

Преображенье с сбором урожая,

И яблочно-медово-пряный Спас.

Жара царит без края и до края,

На прочность духа проверяя нас.

Пирог стоит в распаренной духовке,

А за окном свинцово-влажный град,

Тревога ест почти без остановки,

Как было целый век тому назад.

Цветаевское пышное творенье,

Ахматовой ажурные стихи

Мне снова посылают вдохновенье

И манят как пьянящие духи.

Краснеет одинокая рябина,

Мерцают звездной крошкой небеса,

С иконы смотрит строгая Ирина,

И сверлят душу вещие глаза…

***

Слоистой стружкой облака

Лежат на мокром кашемире,

В вечернем потускневшем мире

Застыла сизая река.

Стеною дыбится закат,

Одной неправильной заплатой,

Окутан златотканой ватой

Сверкает словно ламинат.

И неизбывная печаль

Царит в встревоженном эфире,

Гуляет ветром по квартире,

Дрожа как тонкая вуаль.

Мой дух совсем уже без сил,

И без надежды на спасенье

Нашел источник вдохновенья

Среди заброшенных светил…

***

С багряно-розовою страстью

На изумрудном полотне

Тропа к неведомому счастью

Искрится красками зане.

В мир опустилось бабье лето,

И разрумянивши леса,

Потоком солнечного света

Разрисовало небеса.

Ползут причудливые блики

В зеленом зеркале воды,

Как будто призрачные лики

Штурмуют вязкие пруды.

А белоствольные березы

Там, где резвится ветерок,

Роняют листья, будто слезы,

Осенний выполнив зарок…

***

В дремотно-золотистой пыли

Гортензий белая чреда

И группа запоздалых лилий

Ночные грезит холода.

А белый лебедь в водоеме

В завороженной тишине

Скользит в торжественной истоме

По гуттаперчевой волне.

Деревьев трепетные кроны,

Их изумрудная листва

Все перепутала сезоны,

Найдя волшебные слова.

И каплю осени в стакане

Зеленой бархатной воды,

Жемчужный берег в океане

Таят сентябрьские пруды.

***

Свет и туннель. Открыты двери.

Горят на солнце витражи.

Дается всё душе по вере:

И переход, и миражи.

***

Настоящая осень упала на город.

Дождь упрямо сопел и буравил асфальт,

Колотился в окно и струился за ворот,

Подпевая ветрам словно северный скальд.

Тело сковывал липкий пронзительный холод,

И заламывал ветви раскидистый клен,

Он был очень красив и отчаянно молод,

И в октябрь безнадежно, до дрожи, влюблен.

Завороженный мир помрачнел и свернулся,

Как молочная пенка на темной плите,

Старый сумрачный парк от листвы отряхнулся

И скукожился в гулкой своей пустоте…

***

На светлый праздник Покрова

Октябрьский дождик пишет кистью,

Кряхтит уставшая Москва

И кружит трепетные листья.

Они ложатся как покров

На все аллеи, парки, скверы.

Пошли нам, Господи, даров

Любви, смирения и веры,

Чтоб Приснодевы милый Лик,

Сотканный из слезы оконной,

Перед глазами вновь возник

С хрустальной ясностью иконной…

КОМАРОВО

Лиловая разбилась хризантема,

Как все мои надежды и мечты.

Прочитана последняя поэма

С напевами нездешней красоты…

Комарово. Комарики.

В небе детские шарики.

Серебрится видение

На краю вдохновения.

Место славное знаками

Мошкарой и собаками,

Королевскою Будкою

И бездарною шуткою.

Здесь походкой тяжелою,

Но с повадкой веселою

В свете лампочки матовой

Бродит призрак Ахматовой.

Звериный вой, прощальный стон.

Господь с тобой!

Один лишь сон, безбрежный сон.

Эти годы последные,

Словно принцы наследные,

Нищетою отмечены

И молвой покалечены.

Тут уже нездоровая,

Шаль свалялась неновая,

С неизменной одышкою

Наклонялась над книжкою.

Ушла мирская суета,

Вокруг лишь тлен и пустота.

И жизнь не та, и смерть не та.

Рядом озеро Шучее

И крапива горючая,

Небо Балтики бледное,

Простота заповедная.

Жизнь последняя, свальная

Как молитва кандальная,

Где тоска вековечная

И хвороба сердечная.

И церквушка с погостами,

Обрамленными хостами,

К ней дорожка прощальная,

Пелерина венчальная.

А у могилы молочай

Теснит цветущий Иван-чай.

И ад, и рай, всё невзначай.

Так из города Киева,

Как из логова змиева,

Не жена, не наложница,

А черница-безбожница.

Над кладбищем заплатами,

Без вины виноватыми,

Бродят тучи унылые,

Словно мысли постылые.

Голова покаянная

Да судьба окаянная.

Профиль в абрисе каменном,

Словно в зареве пламенном.

Над той могилой страшный крест,

Чугунный крест из псковских мест.

Крест, как насест, как Эверест,

Нелепый жест.

Сей крест нарушил мой покой,

И слезы полились рекой

Слепых свечей за упокой…