Made on
Tilda
I
ПРИКОСНОВЕНЬЕ ИЛЬ СЛИЯНЬЕ
Прикосновенье, не слиянье...
Здесь двух сердец как двух миров
Когда в одном горит желанье,
В другом - лишь всполохи костров.
Слиянье, не прикосновенье...
Тех силуэтов за окном,
Навстречу страстное движенье,
Коктейль гремучий – два в одном.
Прикосновенье, не слиянье...
Следы на сохнущем песке,
Две тени в вихре мирозданья,
Бредущие рука в руке.
Слиянье, не прикосновенье...
В неравной схватке я и сон.
Душа струится сквозь виденье,
В ушах теснится сердца звон.
Прикосновенья и слиянья -
Безумный танец красоты.
В нем сердца тайные желанья,
Бессмертный бред моей мечты.
***
Ночь - пора тоски звериной,
С ней - звериный жуткий страх,
Будто в песне журавлиной,
Смерть качаю на руках.
Нет огня. Звучит басами,
Топот сердца моего,
И последними стихами
Не предам я никого.
Мне не душно и не больно,
Только пепел, только сталь.
А душа кричит: довольно!
Отпусти меня, печаль!
***
Всё как-то печально, прощально вокруг,
И кажется хрупким, больным, ненадежным,
Как будто все стены обрушатся вдруг,
Привычно простое окажется сложным.
Ночная Москва не умолкнет никак,
Но мне бы сейчас хоть за шум зацепиться,
За свет и за блики, за всякий пустяк,
Чтоб в темную пропасть без дна не свалиться.
Все зыбко, тревожно и сонно без сна,
Открытые окна, дорога грохочет,
В июньскую ночь, беспросветно одна,
И темная грусть поглотить меня хочет.
Молитвы не помню, не верю, не жду.
И призрачный луч впереди не маячит,
Как будто над пропастью серой иду,
Ни света! Ни радости! Что это значит?
***
Звенящий звук
Под сердца стук
Тук-тук, тук-тук, тук-тук...
Вот снова я на кладбище пришла,
Где рядом сразу несколько могил,
Забывши и оставив все дела.
Здесь те, кто очень дорог мне и мил.
Этот странный звук!
Может, сердца стук?
Тук-тук, тук-тук, тук-тук...
Их места в жизни не займёт никто,
Там прочно поселилась пустота.
Я в летний день замёрзла без пальто.
И сердце защемило неспроста,
Щемящий звук!
И сердца стук!
Тук-тук, тук-тук, тук-тук...
Тоска и боль, наверно, не уйдут,
Потери все останутся со мной.
Я постою здесь несколько минут,
Поговорю с звенящей тишиной.
Тяжелый звук!
Это сердца стук
Тук-тук, тук-тук, тук-тук!
АННЕ АХМАТОВОЙ
Красавец Батюшка стоит у аналоя,
Хор дивной песней славит небеса,
А в голове «Поэма без героя»
Без малого почти уж три часа.
Не знаю, чьи стихи, мои? Её ли?
Той Музы, что давно меня зовёт,
Без них не видеть мне желанной доли
И невозможно двигаться вперёд!
Здесь в этом перемешанном дыханьи,
На перекрёстке сумрачных времён,
Примите заверенье в обожаньи,
Сердечный трепет и земной поклон.
Вы дарите поэту вдохновенье,
А жизни смысл и муку, и любовь!
Помедли, быстротечное виденье!
Дай этим мигом насладиться вновь!
***
Страх опутал густой паутиной,
Не даёт мне свободно дышать,
А болезнь, как паук над картиной,
Обновляет рисунок опять.
Без надежды в молитве склоняюсь,
Текст читаю, а мысль далеко,
Без раскаянья в сделанном каюсь,
Мне пощады просить нелегко.
А вообще я в прощенье не верю,
Лишь в прощанье в вечернем бреду,
Я мгновенья отчаяньем мерю,
И устало над бездной бреду.
***
Чиста мелодия дождя,
Природа плакала навзрыд,
А вечер чистоту хранит,
Под сени ночи уходя.
Мазками мокрыми в ночи
Свет краски яркие размыл,
Как пятна свежие белил,
Как слезы желтые свечи.
Умытый город чёрен был,
В нарядном фраке он продрог,
Смотрел с надеждой на восток,
Где месяц в тёмном небе плыл.
И образ из других времён
Пред взором мысленно возник,
Поэзии святой дневник
Мне не забыть родных имён...
***
Три четверти луны лимоном
Лежат на синем небе-блюде,
Из окон свет струится тоном,
Домой бредут устало люди.
Обещанный туман не слышал
О желтом уровне тревоги,
Он погулять вальяжно вышел
И заблудился по дороге.
Дождя желавшей как мужчину,
Натужно дышится столице,
Взвалившей ночь себе на спину,
Как засидевшийся девице.
БЕЛЫЕ НОЧИ
Серо-белые, грязно льняные,
Ночи светлые, пенно-хмельные.
Бродят призраки странно родные,
Стерегут мосты, разводные.
Летний маскарад, город в маске,
Дарит взрослым грех, детям - сказки,
Щедро раздаёт смелым краски,
Томно продает праздным ласки.
Свет меняет цвет за мгновенье,
Вечер всем приносит виденья,
Чтобы породить в нас сомненья,
Чтобы изменить настроенье.
Не справляюсь я с ритмом рваным,
Здесь и без вина будешь пьяным,
На пиру теней, гость незваный,
Я ловлю мираж окаянный.
Вдохновенья дар тут зеркален,
Город горд собой и нахален,
Набережных строй колоссален,
А фонарный свет театрален.
Питер будто ждёт ночи белой,
Чтобы покорить лаской зрелой,
Сгустком красоты оголтелой,
Образом мечты самой смелой.
ЦАРСКОЕ СЕЛО
Летний вечер. Парк. Скамейка. Царское село.
Не меняется картина времени назло.
На скамейке вижу ясно темный силуэт,
Милый образ, гений места больше сотни лет.
И открылась мне нежданно прошлого страна,
Зашептали листья: Анна! Это же она!!!
А туман легко струился, меря лабиринт,
На пути к нему томился желтый гиацинт.
Мне средь дыма голубого летнею порой
Суждено их видеть снова, чтобы стать иной.
ПИТЕР
В этом городе день
Краток, робок и сер,
Тихо бродит как тень,
Порождая химер.
Сумрак слабым огнём
Продолжает гореть.
Людям холодно в нем,
Он не может согреть.
Свет печально поник,
И тревога внутри.
Смутный образ возник,
Там, где спят фонари.
Ровных улиц мираж,
Арки, парки , цветы -
Городской пейзаж
Из Петровой мечты.
Тут из вязких болот,
Чрез страданья и кровь,
Средь военных забот,
Прорастала любовь.
Меж гранитных зеркал
И могильных крестов,
Слышу горький вокал
Разводимых мостов.
В душах прячется боль,
Неземная печаль,
Слез кристальная соль
И прощальная даль.
***
Я вернулась домой
Этой ночью вокзальной.
Вот и город родной,
Сирый, вечно печальный.
Свора мокрых огней
Собралась вдоль дороги.
Рядом бездна, а в ней
В боль зашиты тревоги.
Город чёрный не спит,
Как и тот, из гранита,
Тот, где чаша стоит,
Что ещё не испита.
Где над горькой Невой
В суете лихолетья
Я встречаюсь с собой,
Из другого столетья.
СЕРОЕ ОБЛАЧКО
Серое облачко с белою шапкою,
Что ты над домом висишь?
Будто туман собирало охапкою,
Словно играешь, шалишь!
То превратишься в овечку несмелую,
То золотишься в закат,
То будто в мышку, забавную, белую,
Красками образ богат.
В гаснущем небе легко растворяется
Легкое облачко в дым.
Нежною ласкою сердца касается
Вечер покровом седым.
МУЗЫКА ГЛАЗАМИ ПОЭТА
Тончайшая материя из звуков,
Мне недоступна тайна грёз твоих.
Ты соткана из шепотов и слухов,
Из нервов, воспалённых и нагих.
Порой пугает мощь твоя и сила,
А чаще лечит птичий перепев.
Спасибо, что меня ты вдохновила
На этот благодарственный напев.
Из всех стихий, что душами владеют,
Ты царственно стоишь особняком.
И пусть значенье все они имеют,
Ты действуешь как кофе с коньяком.
Не передать мне глубину паденья
И высоту простёртой вверх руки,
Ты даришь мне прекрасные мученья
И в жизни бесполезные стихи.
***
Что там горит звезда иль самолёт?
Ах, самолёт, на синем с легкой ватой
Сейчас на полной скорости идёт
Из точки в точку, полночью объятый.
В нем кто-то плачет, кто-то сладко спит,
Здесь смотрят фильмы, пьют или читают,
А точка в небе, двигаясь, горит,
Как будто ей сиянья не хватает.
О, сколько жизней рядом пробегут,
Никак с моею не пересекаясь!
И сколько речек мимо протекут,
Меня прозрачной влагой не касаясь!
Как изменить условия игры?
Быть может, что-то важное забыто?
Проникнуть в параллельные миры
И доступ получить к тому, что скрыто?
Но нет ответа... В горестной ночи
Звезда горела пламенем свечи.
***
В тихом городе молча погасли огни,
Словно чьи-то глаза закрывают они.
Разорвав тишину, страшно воет мой страх:
Кто сильней, тот и прав. Только пепел и прах.
ЗАЗЕРКАЛЬЕ
Тончайшее кружево призрачных мифов,
Серьёзные чувства в обманной стране,
Причудливы образы царственных грифов –
Все это впервые привиделось мне.
Я в грезах и снах, словно в зеркале, вижу
Безумного Шляпника, зайцев, Алис.
И Кролика я ни за что не обижу,
Не выйду на сцену из пыльных кулис.
Мне в зеркале чудятся строгие взоры
Заклятых друзей и любимых врагов,
А рядом горбятся знакомые горы,
Хранящие тайны сокрытых веков.
Видение длится, клубится, взлетает
И к небу стремится. Ему повезло.
Мне легкости этой совсем не хватает,
Чтоб вверх воспарить тяготенью назло.
***
Я чувствую себя распятой
На свежеструганном кресте,
Торчу бесформенной заплатой,
Меня прибили в суете.
Бессмысленно и беспощадно
Шаги у времени глухи,
И только губы шепчут жадно
Мои прощальные стихи.
МОНТ ЛИКАЙОН
Смотрю на полную луну
И силюсь волчьими глазами
Её измерить глубину
С горы, что вровень с облаками.
Смотрю на плоский лунный диск
И грежу в ближнем поднебесье
Услышать страшный дикий визг
И отклик грозный в мелколесье.
Смотрю на белый лунный свет
И слышу странную тревогу,
Я древний свой держу обет,
Вступив на дикую дорогу.
Что впереди? Победа? Смерть?
И кто я? Зверь? А может странник?
Но встала дыбом волчья шерсть,
Судьба, я - точно, твой избранник!
***
Безвольной щепкой на болоте
Посереди другого сора,
Я, как слепец на эшафоте,
Жду в ожидании приговора.
Судья промолвит заключенье
И удалится с заседанья,
Оставив горькие мученья
Под звон чужого состраданья.
***
Я хотела бы погулять
В парке солнечном иль лесу.
Я хотела бы боль унять,
Выпить латте с тирамису.
Я хотела бы посидеть
У огня, позабыв печаль,
И на пламя костра глядеть,
Серо-синюю грезя даль.
Я хотела б найти в себе
Вдохновенье и силы вновь,
Ну а с ними, назло судьбе,
Вспомнить веру, восторг, любовь.
Я хотела бы прочитать
Внукам милым свои стихи
И беспечно в игру играть,
Чтоб избавиться от тоски.
Я хотела бы снова жить
И без страха начать мечтать,
Чтоб победную песнь сложить,
Рифмы слышать и осязать.
***
Томима поэтической бессонницей
И с болью головной устав дружить,
Внимаю, как стихи роятся звонницей
В которых буду я посмертно жить.
ПОЭЗИЯ
Сквозь строй моих случайных слов
Вдруг стих доверчивый прорвётся
И в миг рождения забьётся,
Унылых избежав оков.
Любимый ветреный малыш,
Твоё явленье - это праздник,
Игривый, ласковый проказник,
Как часто рифмой ты шалишь.
Случайный взгляд за край небес,
Гримасы смелые погоды,
Твоей изменчивой породы,
И вновь покой в душе исчез.
И муки в счастье превратив,
Ты улыбнёшься на прощанье
И в жизнь войдёшь без обещанья,
Меня на крест перекрестив.
***
В глуши забот горячей пыли,
В несовершенстве смрадных дней,
Мы время жадно торопили,
Чтоб к краю прибежать верней.
И вот - стоим и дышим бездной
И вечности смакуем дым
В сознаньи боли бесполезной,
Что жизнь уходит к молодым.
ВОРОНЫ
Последнее время я вижу ворон.
Они неприятны мне,
Меня окружают со всех сторон
На улице и во сне.
Тяжелых клювов скандальный скрип
И холодность угольных глаз,
И чёрных перьев прощальный хрип,
Надежды огонь угас.
Судьбу пророчит мне их полёт
Здесь в городе, поутру,
Я - Рэм, ты - Ромул, мой жребий - вот,
И к вечеру я умру.
***
Я в подвенечном гулком платье
Вчера взошла на эшафот,
И мне открыл свои объятья
На фарс глазеющий народ.
А я в своей прощальной силе
Насмешек колких не снесла,
Забыла все, о чем просили,
И убежала, в чем была.
Но поняла в бессильной муке,
Что приговор не отменён,
И снова мне сковали руки
И отвели на край времён.
Стою на скользком постаменте,
Смотрю на мир со стороны,
Как будто в старой киноленте,
Мне в черно-белом снятся сны.
***
В дрожащем воздухе иконы
Тревожным утром золотились,
И, зацепившись за балконы,
Часы рассветные томились.
Без сна и устали, безгрешно
Стихи с молитвами мешала
И тосковала безутешно,
Мечтая день начать с начала.
***
Юрию Соколову
Я чувствую тебя женатым
На бранной славе прежних дней,
Когда на горе супостатам
В кровь загоняли вы коней.
Я чувствую тебя венчанным
С гремучей тайной волшебства,
Когда Аидом осиянна
Твоя горела голова.
Я чувствую тебя убитым
На горной круче у небес,
Где в чёрном круге, ночью скрытом,
Мой старый гордый друг исчез.
Я чувствую себя вдовою
Варульфа из конца времён,
Что, с серой страстной головою,
Не шёл к царицам на поклон.
Я чувствую себя невестой
Какой-то зыбкой пустоты.
Так позабуду благовесты,
Ведь благовестье - это ты.
***
Горело море тысячью свечей,
Серебряных, бликующих лучей,
Зелёных вод чарующий мотив,
И чайка реет, крылья распустив.
Волна напевно, песенно стройна,
Мне горе напророчила она.
Не знаю я, в какой ещё стране
Томится небо в гор голубизне.
Прощальный сон горит и дышит вновь,
Мою сжигая память и любовь.
***
Высоких зданий бледный вид,
Слова, ушедшие в туман,
Заря бестрепетно горит,
И утра тлеет ураган.
В холодных солнечных руках
Замерший город оробел,
И проявив себя в стихах,
Росой хрустальной запотел.
Шумы совсем еще свежи,
Ленивы, ярки и бессонны,
А в небе чертят виражи
Солнцелюбивые вороны.
АСТРЫ
Мне в юности казалось странным,
Что ценят все весну и лето,
Ведь осень в облаке органном
В цвета иконные одета.
Все любят ландыши и розы ,
Сирень, а может быть, тюльпаны,
Мои лишь астры будят слезы
И нежностью врачуют раны.
Осенний вальс, начало года,
Привычны хлопоты и звуки,
Вздохнёт лохматая природа
И астры передаст мне в руки.
***
Благословенье в миг прощальный,
Дар роковой, неповторимый,
Поэзии венок венчальный
Господь мне преподнёс, любимый.
Я счастлива его сияньем
И переливами, и цветом.
Он станет вам воспоминаньем,
Моим несбывшимся заветом.
А я в своей хрустальной дали
Тебе привижусь в отраженьях,
Как стон безудержной печали
И луч, изломанный в скольженьях.
II
ОТЗВУКИ
ЧИТАЯ ФЕДОРА СОЛОГУБА
Вечерней шири млечный свет
Царит в эфире, меж планет,
Для душ уснувших смерти нет
В сплетенье сил, эпох и лет.
Вот - двор глумливый. Гомон птиц,
Глазницы окон, скрип ресниц.
Вот - небо в миражах зарниц,
А солнце в нем простерлось ниц.
В седом молчании светил
Вдруг вечер томно загрустил,
А сумрак выпустил белил
И образ ночи размелил.
ЧИТАЯ ЛОРКУ
Твоя подруга - луна Гранады,
А вдохновенье - тоска цыганки,
И конь горячий - твоя отрада,
И образ страстный нагой испанки.
Но плачет ветер, сметая грёзы,
Под романсеро из слез цыганских,
А на камнях вырастают розы,
На гулких плитах могил испанских.
КОНСТАНТИНУ БАЛЬМОНТУ
Этот голос летел, парил, блестел, летел
Лился через года, тогда, сейчас, всегда...
Голос песню запел, завыл, любил, задел,
Зажурчал как вода, да-да, и нет, и да...
Невозможной тоской, такой, другой, рекой.
Эта песня полна, она, одна, нужна...
Бесприютной рукой, своей, больной, такой
Мне наткёт полотна, окна, луна, видна...
Полотно то из слез, и грёз, всерьёз, вопрос,
Из опавших листов, и слов, часов и снов...
Побелевших волос, и гроз, и слез, и рос,
Непосильных крестов, пластов, костров,
хлыстов...
ЧИТАЯ ИГОРЯ СЕВЕРЯНИНА
В моем смертельном безразличье,
В холодной поступи сомнений
Есть очевидное двуличье
Бесплотных тягостных видений.
Волнистою ночной прохладой
Москва, усталая, объята.
Звезда висит над эстакадой
Во всех свеченьях виновата.
И мне не справиться с испугом
И страхом верности потери,
Но ты останешься мне другом
И доведёшь меня до двери.
Я дверь открою и увижу,
Да и увижу ль, я не знаю...
Как предсказанья ненавижу!
Как избавления желаю!
***
Город вьется и мглится,
Ночь слоями ложится,
Ветер тихо струится
И листвою клубится.
Может, мне это сниться?
Сонной поступью света
В предвкушеньи рассвета,
Ожидая ответа,
Утро сгорбилось где-то.
Может, сниться мне это?
И мелодии дальней,
И глухой, и фатальной,
Словно звон кафедральный,
Будто голос печальный,
Слышу звук изначальный...
БОЛЬНИЦА
В стерильном и бездарном свете
Больничных ламп
Так скучно как на педсовете
Иль в склепе рамп.
И безнадежной синевою
Бессильных стен
Ты одурачен как молвою,
Проколом вен.
Зелено-белые костюмы
И шапки в цвет
Значительны как толстосумы
И хвост комет.
Здоровые или больные,
Всем всё равно –
Марионетки заводные
Уже давно.
***
В часы холодного заката
Без объяснения причин
Моя душа ушла куда-то,
В край нарисованных картин.
В тот край несбывшихся желаний,
Что так волнует горячо,
В край трепетных воспоминаний,
Что нежно треплют за плечо.
И заблудилась добровольно
Среди пространств чужих миров,
В хрустальных рощах, где невольно
Мы тонем в мире вещих слов.
Стой, бестелесное творенье!
Вернись ко мне! Не покидай!
Я напишу стихотворенье,
В нем не скажу тебе: Прощай!
Не отпущу тебя далёко,
В страну без вечной суеты,
Где ты летаешь одиноко
В волнах безбрежной красоты.
***
Юрию Соколову
Ты не умеешь пламенно любить,
Зато умеешь пламенно страшиться,
На многое готов тогда решиться,
Когда я будто прекращаю жить.
Пусть не дано теперь писать стихи,
Но ты - поэт по крови и по чувству,
Душа верна свящённому искусству
И не одернуть от огня руки.
Ты - одинок, и это - тоже счастье,
Когда шагами меришь города
И думаешь, что больше никогда
Не примешь ты любовного участья.
И пусть ты - волк, и викинг, и поэт,
И в бой всегда готов вступить неравный,
Тебя убьёт, конечно, только равный,
Верней ты сам, через десяток лет.
ТЕБЕ
Я не пойму тебя, мой милый,
Того что ждёшь меня одну,
Что ты играешь злобной силой
И весь свой мир поверг в войну,
Что ты всегда готов сражаться
И спишь с мечом у головы,
Что ты не станешь прогибаться
Под звоном суетной молвы.
Что очень плохо ты прощаешь
И всех, кто близко, и себя,
Что ничего не обещаешь,
Скорбя, страдая и любя.
Что ты заметишь резкий окрик,
Но не просящий помощь взгляд,
Что ночью носишь волчий облик,
И в том никто не виноват.
Из древних мифов и сказаний,
Походов славных и боев
Ты грезишь сонм воспоминаний,
Которым полон до краев.
Но я пойму тебя, мой милый,
Когда в пылающей судьбе,
Горя в реальности постылой,
Вновь возвратишься ты к себе.
И в преломленьях сути мнимых
Из недр столетий и времён
Прими привет от всех любимых,
Своих веков земной поклон.
***
Какое счастье быть твоей обузой,
Какая радость грешность разделить
И Милость Божья повстречаться с музой,
Всего прекрасней - просто жизнью жить.
В холодный вечер хрупкости осенней,
В беззвучной муке горькой немоты
Хочу ловить изгибы настроений
И бренной жизни яркие черты.
***
Я под баллады Брандуарди
Вошла в свой серый, глупый день,
Одев бельё от фирмы Арди,
Превозмогла и боль, и лень.
Под песню страстную гитары
Я чувствую себя живой
И сердца слушаю удары,
Что рвётся в пляске огневой.
Поев любимой пшенной каши,
И выдохнув свою печаль,
Я на балконе вижу наши
Мечты, тянущиеся вдаль.
ЛАБИРИНТ
Нездешний свет пространственных лучей,
И гений места - божество по сути
Бессмертный блеск погаснувших свечей
И путь подвижней и опасней ртути.
Здесь все не так. Виденья, жизнь и смерть
Смешались в ритме бешеного танца,
А место неба занимает твердь,
И цвет её багрянее багрянца.
Здесь я не я, а ты совсем не ты,
Иные чувства, краски, ощущения,
Иные мысли, звуки и мечты,
Иных миров неясные значения.
И изменив движение светил
И нас самих, и образ мирозданья,
Он в призраков бесплотных превратил
Всех, кто дышал, испытывал желанья.
Но лабиринт, по-прежнему, манит
Как неизвестность, пустота и мука,
Для нас, людей, немеркнущий магнит,
С Эдемом неизбежная разлука.
Сорвали плод и выбор совершён,
И время оказалось человечьим,
А райский век бесславно завершён
Распутной смертности увечьем.
***
Может, мне за луну зацепиться,
Что подсолнухом ярким цветёт?
Может, в осени мне заблудиться?
Здесь меня пустота не найдёт!
В суете городской затеряться,
Позабыв возраст, образ и пол,
И по улицам вечно метаться,
Чтоб сюда приговор не дошёл!
Может, в этих узорных молитвах
Ухвачусь я за ниток концы
И обрежу их голосом-бритвой,
Пусть умолкнут несчастья гонцы!
Может, я добровольно исчезну,
Чтоб не ведать отчаянный страх,
Упаду в бесконечную бездну,
И меня понесут на руках.
КРУГ СВЕТА
Цветные одуванчики светились
На небе черно-пурпурного цвета.
Слепящие галактики сходились,
Стремилась ввысь искрящая комета.
Вокруг шумели музыки людские,
И фейерверки звонкие резвились.
Перекричав все крики городские,
Здесь краски света громко веселились.
Народ ревел глухим восторгом зверя,
На зрелище кровавое смотрящим,
И в суть происходящего поверя,
Совсем забыл о горьком настоящем.
Иллюзия прекрасная разбилась
На тысячи пылающих осколков
И по небу осеннему разлилась,
Оставив шлейф надежд и кривотолков.
***
Сохраняя жизнь балконную,
Мой источник вдохновения,
Я с молитвой непреклонною
Поливаю здесь растения.
В размышлениях, невесело
Думаю о том, что будет
Осень голову повесила,
Зная, что её осудят.
Я молю о Божьей Милости
И в крестах дневных сияний
Проклинаю грех унылости
И длинноты расстояний.
***
Хрустальных звёзд серебряные нити,
Что путь проходят через сотни лет
И отражают ход иных событий,
И ведом им полет других планет.
На них смотрю, на Бога уповая,
Совсем в душе покой не сохраня,
Боюсь, что нитка эта роковая
В обратный путь потребует меня.
***
Все в сером. Траурно-высоком.
И день, и небо, и асфальт.
А где-то в городе далеком
Пел песню одинокий альт.
В тени небес крестообразно
Маячила моя судьба,
А сердце трепетало разно,
Как обреченная раба.
И в бликах странных преломлений
Струились милые черты,
Как знак неверных утешений
Средь абсолютной пустоты.
ПАМЯТИ МАРКА ЗАХАРОВА
Мы жили в другой стране.
Воспитаны на Юноне.
И с властью в глухой войне
Мы были как на ладони.
Захарова знали везде.
Из фильмов его цитаты
Ловили в мутной воде
Народные депутаты.
Мы - дети полудорог,
Ленкома больные дети,
И бремя своих тревог
Давно утопили в Лете.
Но все же мне очень жаль,
Пусть вечною будет слава!
Моя святая печаль -
Захаровская держава!
***
Услужливо память рисует картины
Осеннего парка с шуршащей листвой,
И образы детства сбегают лавиной
И тянутся тёплой, звенящей канвой.
Узор золотистый кленовых ладоней,
Янтарные листья на стылой воде,
Оранжевый отсвет последних бегоний
И запах корицы, разлитый везде.
И бабушкин голос, зовущий к обеду,
С ватагой мальчишек, бегущих вослед.
И вечное папино: Скоро приеду,
Чтоб я позабыла, а сколько мне лет...
Осенняя песня знакома до боли,
Мила и любима во все времена,
Природе привычны все жанры и роли,
Вот, кликну родных, а в ответ - тишина.
***
Мы плывем по холодной реке,
По спокойной и мутной Москве.
Сумка мёрзнет в дрожащей руке,
И мурашки бегут в рукаве.
Город серой печалью объят,
Золотится унылый гранит,
Это вечер во всем виноват,
Ностальгию во мне бередит.
И девчонки с косичками лик,
Где очки на пытливых глазах,
Предо мною в тумане возник
В желто-красных, осенних слезах.
Пароходик беззвучно скользит
Вдоль горящих огней и афиш,
Мокрый город устало дерзит,
Прикрывается шляпами крыш.
ВЕЧЕРНИЕ ОГНИ
Люблю вечерние огни
Проспекта, мокрого до нитки,
Напоминают мне они
Старинные витые свитки.
В них почерк сумрачных веков
Размыт водою и слезами
И шёпот сдавленный стихов,
И тени с тёмными глазами.
Не знаю дождик или сон,
Неясны смыслы и значенья,
И гулкий колокольный звон
В квартала чёрного сеченьи.
Какой-то тайны грозный лик,
Лишь смутный абрис очертанья,
Во влажном воздухе возник,
Будя во мне воспоминанья.
ВЕЧЕРНЕЕ
Как свечи вечером соленым
Огни мерцающих окон
Горели желтым и зелёным
И освещали мой балкон.
Стою в уютной, серой шали
Пред замерзающим стеклом,
Смотрю на отсвет чёрной дали,
Набухшей застарелым злом.
А мысли темные струятся,
Ломая чувства и стихи,
И тени страшные роятся
Расплатой за мои грехи.
***
В бесцветном бархате эфира
Зажегся новый день,
На волны бледного сапфира
Упала ночи тень.
И стрелки злого циферблата
Застряли на вчера,
И жизнь бежит-летит куда-то,
А на сердце - хандра.
***
Я - замерзающий цветок,
Оставленный на снежном поле,
Который страшно одинок,
Но хочет умереть на воле.
Безжизненна кайма листов,
А зелень стебля потускнела
И абрис обрела крестов,
Что головы подняли смело.
В простудном жаре разомлев
И вспомнив образы живые,
Стою под снегом, занемев,
Как будто бы цвету впервые.
ОСЕННИЙ БУКЕТ
Хризантемы как вспышки ночного салюта,
Шевелюры в коричнево-палевый цвет.
Видно, в жизни настала такая минута:
Этот мир засиял как осенний букет.
Красных ягод на стебле теснятся созвездья,
Средь цветов и листов чужеродный предмет;
Новогодних коллекций сухие предвестья.
Грезит праздник душа чрез осенний букет.
Осторожно глядят островерхие шапки,
Как себя уберечь словно просят совет.
Все подтянуты, слиты в тугие охапки.
Разливается грустью осенний букет.
ФОНАРЬ
Промокший и цепной фонарь
У двери дома разбрехался.
Стремясь командовать, как встарь,
На улице один остался.
Искусственный и резкий свет
Бьет по глазам, как на допросе,
И ты готов держать ответ,
А мысль одна - о папиросе.
Он мне напомнил времена,
Когда объята липким страхом,
Была предательством больна
Страна, что ныне стала прахом.
Безумный, злобный и слепой,
Он перемен не замечает,
И тени в ночь гоня толпой,
Им наказанья назначает.
ПУТЬ
В своём уютном безвременье,
Под стон болящей поясницы
Я вспоминаю вдруг ученье
Одной восточной колесницы.
Та дхарма кармой оказалась
И с болью справилась немного,
Я с мыслями одна осталась,
И мне привиделась дорога.
Тропинки внутрь меня струились,
Ища там пропасти и горы,
А чувства пленные носились,
Прервав пустые разговоры.
И в размышлениях глубоких,
Отбросив бренные желанья,
Я достигала врат высоких,
Туда, где не живут страданья.
В своём полёте безупречном,
Раскинув руки для паденья,
Парила я в эфире вечном,
Ловя бесплотные виденья.
И пустоту обняв руками,
В разряженном, бесполом жесте,
Могу я так сидеть веками
И созерцать с тобою вместе.
***
Моим словам не надо власти,
Они из власти созданы,
Моим стихам не надо страсти,
Они бесстрастны и странны.
Моим мечтам не надо смысла,
Бессмысленны цветные сны.
На волосах давно повисла
Сплошная дымка белизны.
Моим годам закон не писан,
Покой не брезжит впереди.
Мой потолок тоской расписан.
Постой, Любовь, не уходи!
Не предрекай мне гордой роли
И славы, что великих ждёт,
Страстной тропой размытой боли
Меня судьба моя ведёт.
И в серый день в седом тумане,
Где слабо теплится душа,
Покаюсь я в своём обмане,
Ведь жизнь чертовски хороша.
***
Крупою снежной припорошена
Стоит под паром, в серой мгле,
Земля Есенина, Волошина
В узор салфетки на столе.
В такие дни в холодном мареве
Зимы, вступающей в права,
Вдруг кажется в далеком зареве
Россия прежняя жива.
И мнятся смрадными бараками
Дома, нелепые на вид,
Наполнена резней и драками,
Страна кровавая лежит.
И лишь поэтов голос пламенный,
Сокровище ушедших лет,
Мне чудится в коробке каменной
Средь дыма горьких сигарет.
Он звуком меди наливается,
Врываясь в наши времена,
И день серебряно качается,
Душа несбывшимся больна.
***
Новогодней гирляндой горят огоньки,
Серой ночью проспект почернел и завял.
Небеса очень близко, движенье руки -
Кисть погрузится в бархатный, тёмный провал.
Полузимней тоскою природа больна,
И молчит в предвкушении новых времён,
Я смотрю за окно, совершенно одна,
Вспоминая в молитве плеяду имён.
Старый город устал, хоть бодрится на вид,
Он живет так давно, что не помнит начал.
Мрак светится и льётся, звучит и звенит,
Это строгий и яркий, межзвёздный хорал.
Голоса загустели, бродя по мирам
В ожидании чуда в предпраздничный день,
С удивительный девочкой снится мне Храм,
Богородицу-Деву приявший под сень.
И введённая в новый и праведный дом,
Пробежала пятнадцать ступеней подряд,
Подружившись надолго со счастием в нем,
Как апокрифы верно о том говорят.
ПЛАНЕТАРИЙ
Внуку Максиму
Горят призывно звёздные огни,
Галактики дымятся им в ответ,
Мильоны лет как посланы они
Нам подарить планет далёких свет.
Чернеет купол в ярких жемчугах,
В нем Млечные проложены пути,
Утопленные в меркнущих снегах,
Разгадку тайн которых не найти.
Алмазная сухая пыль скрипит
На жерновах сереющих небес,
Кассиопея горестно сипит,
А Андромеда в страхе ждёт чудес.
И на моих ладонях и лице
Незримый след пылающих частиц,
Что сохранят вселенную в кольце
Темнеющей материи границ.
И звездопадных нитей бирюза,
Нас окропив серебряной росой
И опалив каскадами глаза,
Истаяла хрустальною слезой.
***
Влажною пряжей тумана
День распустился в тоске.
Небо, как старая рана,
Лёд на замёрзшей реке.
Серой голодной печалью
Тяжко болеет душа,
Грезит заснеженной далью,
Памяти жар вороша.
Сердце глухое томится,
Кружится вновь голова,
И обречённая птица,
Муза, роняет слова.